|
Валентин Егоров: первое интервью, данное в качестве ведущего телепрограммы «Военный канал», Камчатка, начало 90-х годов, (автор материала -прапорщик Д.Билец, газета «Пограничник Северо-Востока)
- Ваш взгляд на сегодняшнюю журналистику, и в частности, военную...
- Вопрос большой и больной. Во-первых, для меня сейчас совершенно очевидны те неравные условия, в которых оказались военные и гражданские журналисты. Я имею в виду уровень открытости и возможности разработки новых тем. Вот несколько примеров. Недавно газета «Известия» опубликовала перечень наших баз атомных подводных лодок на Северном и Тихоокеанском флотах. Более того - дала подсчеты, сколько находится в каждой базе ядерных зарядов и средств их доставки. Вне всякого сомнения, эти сведения перестали быть военной тайной. Но до сих пор наша военная пресса не может «привязать» атомную ПЛ к месту ее базирования! Почему же гражданской газете дается режим наибольшего благоприятствования в военных вопросах? А военные ущемляются даже «на своей территории»?
Другой пример, на местном, камчатском материале. Вот уже несколько лет камчатская пресса пишет о так называемых «ядерных могильниках» - местах, где погребаются отходы деятельности кораблей с ядерными энергетическими установками. А почему молчит военная пресса? Ей что, нечего сказать? Да нет, ситуацией она владеет не хуже, чем самодеятельные «эксперты» из цивильных газет. Но сказать ничего не может - табу!
Любой работающий в военных средствах массовой информации знает, как нелегко «пробить» материал на острую злободневную тему. Только лишь потому, что чиновники, следящие за газетой, пользуются запретительными документами «времен очаковских и покоренья Крыма».
Аспект второй - неопределенность статуса военного журналиста. Ну, скажем, несколько лет назад некоторые ретивые строевые начальники даже запрещали носить на лацкане тужурки значок «Союз журналистов СССР». Увы, и Закон о печати прибавил военным журналистам немного. Он ведь абсолютно не учитывает нашу специфику. Ну, скажем, по закону о печати журналист может отказаться от задания, если оно противоречит его убеждениям. Но ведь у нас, военных, задания даются в форме приказа. Так что же, приказ не выполнять? Возможно ли это для человека в погонах? Или такое: журналисту разрешается пользоваться диктофоном, видеокамерой для выполнения профессиональных обязанностей. Вы когда-нибудь пробовали пронести видеокамеру или хотя бы включить диктофон на заседании, скажем, военного совета? Тут же вам прикроют всю работу под предлогом разглашения военной тайны - даже если на совещании речь идет о поставке гвоздей для ремонта казармы...
В.Егоров. «Горький урок» (1993 г.)
( Из сборника «Время, на ощупь горячее»)
...Недавно по частям и кораблям с усердием, достойным лучшего применения, разнесся циркуляр о запрете пускать журналистов в оные части и на корабли. И что же? Кому надо - все равно проходит, а на КПП одного из камчатских соединений врио комбрига торжественно отлавливает лейтананта - корреспондента флотской газеты и дает ему от ворот поворот. Причем, уверен: будь лейтенант просто лейтенантом - шел бы он, куда шел, беспрепятственно. А вот журналисту - нельзя!
И вот уже офицер, с которым знаком не один год, приглашая на выход в море, извиняясь, добавляет: «Ты только звякни начальнику штаба на всякий случай, возьми «добро». Дружба-дружбой, но ты же - журналист...»
Иначе как умопомрачением это не назовешь. Да что вы, уважаемые товарищи (или господа?) голову с ногами путаете? Неужели же матросы на Русском сбросили вес потому, что их на видеокамеру сняли. Может, все наоборот? Сначала отощали, а потом уже на экраны телевизоров попали?
Согласен, журналисты бывают разные. Добросовестные и не очень. Могут и наврать, могут и искренне ошибиться. Не надо только их упрекать в желании найти так называемые «жареные факты»...Потому что если есть факты, то они есть, и жареные или нет - уже не имеет значения. А радеют военные журналисты за честь мундира не меньше тех, у кого погоны шиты золотом. Ибо мы тоже носим мундиры. И на нас нынче показывают пальцами: « Зачем вы на Русском над ребятами издевались?»
...Валентин Егоров - он, как символ. Если сравнить с театром - те люди, которые играют передовых, идеальных, они в жизни другие - попроще... А талант Валентина заключался в том, что в жизни он был таким же, как все, - с теми же проблемами, с теми же заботами, но он сумел стать для многих примером, сумел выделить большое количество времени и сил на создание идеалов для флота. На этих идеалах, на его материалах воспитывались сотни людей...
Командующий Балтийским флотом до 2006 г. адмирал Владимир Валуев, из выступления на Вечере памяти В.Егорова, Калининградская филармония, 19 января 2005 г.
...Он не был идеалистом, но знал, каким должен быть идеал. К той цели шел сам, и в героях своих передач находил достойные качества, не придуманные, а взятые из жизни.
И.Чиклиненкова, «Время, ушедшее как вздох», ГТРК «Янтарь», январь, 2005 г
Те годы, что я с ним работал, а это более десяти лет, дают мне основание сказать, что Валентин Егоров был квинтэссенцией военного журналиста.
Владимир Егоров, губернатор Калининградской области до 2005 г., бывший командующий Балтийским флотом, «Время, ушедшее как вздох», ГТРК «Янтарь», январь, 2005 г
- Валентин, так что же такое - военный журналист?
- Не знаю. Как журналист я имею право по закону о СМИ требовать у начальства информацию, как военный подчиняюсь инструкциям, оглядываюсь на грифы «ДСП», «Секретно», «Совершенно секретно». Как журналист имею право критиковать вышестоящих начальников, как военному по Уставу это категорически запрещено. Вот и работай в такой ситуации!..
Интервью С.Кузьмину, газ. «Калининградская антенна», 1997 г.
- Когда-то мы бок о бок трудились на «старом Каскаде»...Я вспоминаю те дни: монтажный комплекс был всего один, и он четко был поделен на часы, и когда нужно было в определенное время приходить и монтировать свои программы, а там сидело «Честь имею!» ...Я конечно, начинала иногда не самыми добрыми словами отправлять их куда подальше!.. Но на самом деле было очень много каких-то веселых моментов, взаимопонимания, дружеской поддержки. И я в определенной степени считаю Валентина Адольфовича своим учителем. А Вам, Валентин, что вспоминается из тех дней, каскадовских?
- Света, я никогда не забуду твою гениальную фразу, сказанную после одного из эфиров. Ты была в хорошем настроении, ты так в тот момент любила нас - журналистов военной программы, что сказала от полноты чувств: « Да никакие они не военные!
И никакие не журналисты!»
Вот в этом состоянии я и пребываю до сих пор. А когда спрашивают, всем объясняю свой социальный статус: «Никакой я не военный, и никакой не журналист».
«Ранняя пташка», телепрограмма НТРК «Каскад», апрель 2001 г.
- А если серьезно, думаю, военный журналист может и не быть офицером. Он должен быть социально защищен, должен получать страховку за работу в окопах, за то, что уши закладывает от выстрелов. Но устав должен быть ему не писан. Тогда он сможет не оглядываться на количество звездочек на погонах собеседника.
И военная журналистика будет другой.
Интервью С.Кузьмину, газ. «Калининградская антенна», 1997 г.
|
