Каждый четверг матросов водили в баню.

В бане они стирали свое рабочее платье  и носки туалетным мылом. Носки и платье линяли, и потому вся баня была залита огромными темно-синими лужами. И хотя стирка  была очень тяжелой работой, матросам нравилось ходить в баню, потому что только здесь их не заставляли маршировать строем, отдавать честь и слушаться старшин. Здесь все были равны.

А после бани, если ты успевал  постираться раньше других, можно было посидеть на лавочке! Просто, как расхлябанный и философствующий гражданский человек.

 

Один Матрос с недавних пор и ходил в баню только  из-за этих  пятнадцати минут свободной жизни. Он быстро кидал в жестяной тазик свои носки и так быстро вытаскивал их обратно, что они не успевали пустить темно-синий сок.

Затем он выливал воду на себя, чтобы все видели, что  он мокрый,  а значит – помылся, и бежал одеваться. Одевшись, он выходил на улицу, садился на лавочку, вытягивал ноги в грубых башмаках и смотрел прямо перед собой.

А прямо перед ним рос розовый куст. Куст был зеленый, и после синих луж это казалось откровением.

А самое главное – на кусте была Роза. Темно-пунцовая, она  не испускала свет, как матросская бляха, а – наоборот – поглощала его...

 

Матрос вспоминал, как два четверга назад она была маленьким зеленым бутончиком.  Как четверг назад бутончик стали прорезать темно-красные полоски. А когда через неделю матросов опять привели в баню, на кусте появилась Она.

     Матрос глядел  внутрь Розы, в трепетный бархат ее лепестков. И мысли его пульсировали пунцовыми до черноты переливами...

Бархат говорил языком  Екатерины Медичи - о страстях и слезах, вине и благородстве. Наверное, Матрос видел какие-то  картины в таинстве бутона, но какие – он  и сам не мог бы рассказать.

А может, это была тоска по прежней жизни и сопротивление новой?

А может, просто  любовь, какая бывает в сказках Андерсена ...

И кончилась эта история, как сказка, весьма печально. От  того, что Матрос плохо стирал свои носки и не тщательно мылся в бане, он натер себе ноги на строевой подготовке и был отправлен в госпиталь. А когда через два четверга он снова пришел в баню, Розы уже не было: ей был отпущен меньший срок жизни, чем ему...

И Матрос понял, что все в жизни надо делать основательно.

Он стал  очень  старательно стирать свои носки. И,  сосредоточенно глядя в таз, всякий раз пытался представить свою  Розу...

Но ему это не удавалось, потому что вокруг толкались, плескались, наступали ему на ноги -  и  при этом крыли его острее бритвы  - сотни его  товарищей.  Шла жизнь, которая называлась службой.

А Матрос еще крепче  стискивал   свои носки. И  как кровь,  между пальцами его струилась темно-синяя вода.